В последние годы в практике международного налогового планирования и структурирования активов получили широкое распространение так называемые дискреционные трасты. Дискреционный траст представляет собой траст, в котором учредитель траста не фиксирует в документе о доверительном управлении акции каждого из бенефициаров и может по усмотрению некоторого лица или лиц (часто доверенных лиц бенефициаров) менять структуру и состав портфелей инвестиций.
Недавно было принято важное судебное решение, которое следует учитывать при применении институт дискреционного траста на практике.
В июле 2014 г. Высокий суд Лондона по требованию ОАО «Международный промышленный банк» (далее – «МПБ») и его ликвидатора, Государственной корпорации «Агентство страхования вкладов» (далее – «АСВ») (МПБ и АСВ далее совместно – «Истцы») наложил арест на активы бывшего члена российского Совета Федерации и бывшего основного владельца МПБ Сергея Пугачева (далее – «Ответчик»), а также активы ряда юридических лиц, прямо или косвенно контролируемых им.
Арест был наложен в обеспечение исков АСВ, предъявленных к Ответчику в России. Кроме того, в связи с наложением ареста Ответчику было предписано раскрыть список активов.
Ответчик выполнил данное предписание, упомянув, что он, в частности, является одним из бенефициаров ряда трастов, зарегистрированных в Новой Зеландии.
После этого судом Высокий суд Лондона истребовал у Ответчика информацию об управляющих, учредителях, попечителях и бенефициарах данных трастов, а также активах трастов на момент ареста и условиях соответствующих соглашений об учреждении траста.
Управляющие данных трастов (далее – «Заявители») обжаловали данное требование.
30 октября 2014 г. апелляция Заявителей была отклонена по следующим ключевым основаниям:
Заявители ссылались на то, что целью ареста является сохранение активов, на которые может быть обращено взыскание в рамках исполнения решения, вынесенного против Ответчика. По мнению Заявителей, решение суда может быть исполнено только в отношении (i) активов, принадлежащих Ответчику в качестве бенефициара, (ii) активов, не принадлежащих ему, но в отношении которых у Ответчика есть право требования, в случае реализации которого на такие активы может быть обращено взыскание и (iii) активов, в отношении которых есть разумные основания полагать, что они попадают в одну из двух вышеперечисленных категорий. Заявители также обращали внимание суда, что у дискреционного бенефициара нет титула на активы в трасте, а есть лишь право на то, чтобы Заявители учитывали его при распределении дивидендов. Таким образом, по мнению Заявителей, на активы траста арест мог быть наложен, только если будет доказано, что трасты являются фиктивными (а для этого нужно доказать, что и Ответчик, и Заявители участвовали в такой фиктивной схеме, чего сделано не было).
По мнению суда, Заявители настаивали на слишком узком понимании определения об аресте активов и его целей. Помимо целей сохранения активов на момент вынесения определения, оно также призвано охватывать более широкий круг активов. Это связано с неопределенностью в отношении природы и количества активов ответчика, особенно если он ими владеет через непрозрачные корпоративные и трастовые структуры; в данном случае судебная практика придерживается доктрины контроля над такими активами.
У суда были основания считать, что Ответчик контролирует активы через трасты, управляемые Заявителями. Так, один из трастов косвенно владеет зданием, которое является основным место жительством Ответчика. При этом, хотя Ответчик обязан платить арендную плату, такая арендная плата начислялась, но не выплачивалась, что позволяет сделать вывод о том, что он может определять или, как минимум влиять, на то, выплачивать ли её или нет. Кроме того, у Ответчика достаточно дорогостоящий стиль жизни, при этом ни один из документов, предоставленных в рамках процедуры раскрытия информации, не раскрывает источников финансирования такой жизни, что позволяет разумно предположить, что финансирование поступает от компаний, контролируемых одним или несколькими упомянутыми трастами. Ни Ответчик, ни Заявители не представили при этом доказательств, что активы, которыми владеют трасты, не контролируются Ответчиком. При этом Ответчик привычно владел различными активами через трасты, а управляющие такими трастами располагались по тому же адресу в Новой Зеландии, что и Заявители.
По мнению суда, Истцы не утверждали в данном конкретном иске, что трасты являются фиктивными. Они лишь настаивали на том, что есть разумные основания полагать, что Ответчик контролирует активы, принадлежащие компаниям, используемым в структуре владения, которые Заявители сами напрямую не контролируют. Не зная структуры владения и директоров компаний внутри неё, невозможно быть уверенным, так это или нет.
Таким образом, суд обладает юрисдикцией потребовать раскрытия информации для уяснения реального положения дел, в частности, в отношении контроля Ответчиком над активами, которыми владеют трастовые структуры. В случае неясности суд имеет право вынести определение о перекрестном допросе Ответчика или потребовать его аффидавитов относительно раскрытия.
Данное дело показывает, что дискреционные трасты не являются универсальным противоядием против судебных арестов и раскрытии информации при небрежном оформлении и сопровождении. Поэтому грамотное оформление и сопровождение дискреционных трастов приобретают в последнее время особую важность.